Переправа через Березину.
Изображение перепечатывается с сайта «1812 год».
После Березины
После перехода через Березину мы еще до рассвета двинулись по правому
берегу ее к Зембину. Холод был ужасный, ветер неприятно свистел в ушах, и
только огни неприятеля, занявшего холмы, оствещали мрак. Там, где были наши,
не было ни огня, ни крова, только вздохи обозначали места, в которых
собралось такое множество несчастных жертв войны. Когда настал день, мы
добрались до возвышенности, на которой накануне во время битвы был Наполеон;
он мог отсюда ясно видеть все, что происходило на Березине.
Оба наши корпуса 2-й и 9-й, которыми командовал теперь маршал Ней, были
сейчас в таком же состоянии, как те, которые пришли из Москвы.
Моя рота одна потеряла почти 50 человек убитыми, ранеными и пленными...
1 декабря мы пришли в Плещеницы. Мы еще в темноте оставили бивак и пошли к
большому лесу. Но едва пришли сюда, как за нами оказалась погоня: 2000
казаков с конной артиллерией гнались за нами со страшным шумом. Когда они
начали палить из пушек, весь арьергард расстроился и бросился бежать с
дороги в лес. Крики обозных, стремящихся обогнать друг друга и только
загородивших дорогу, усиленных эхом, слились в один протяжный рев.
Когда войска вышли из чащи, маршал собрал их и выстроил против
приближающихся русских. Канонада продолжалась до вечера...
Придя в Молодечно, мы расположились лагерем в здешнем роскошном дворцовом
парке.
Наполеон остановился 3 декабря во дворце, хорошо сохранившемся, как и все
дома местечка, и написал здесь злосчастный 29-й бюллетень. Около 4 часов
пополудни показались полчища казаков. Мы только что расположились варить
себе над кострами еду, потому что уже несколько дней не ели ничего, кроме
замерзших сухарей (их жевали только для того, чтобы обмануть голод), когда
подошел русский авангард и обложил городок. Мы схватились за оружие и
поспешили дать врагу отпор, но он оттеснил нас, пользуясь численным
превосходством, внутрь сада, а здесь был встречен картечью половины нашей
батареи, выстроенной за оградой, и скоро отступил. Мы преследовали его,
поддерживая непрерывный ружейный огонь; у нас было мало зарядов, они скоро
вышли, и мы не нанесли неприятелю большого урона. Тем чувствительнее были
наши потери: неприятельская батарея усиленно обстреливала нас с соседнего
холма, и мы потеряли много людей. Сражение продолжалось до 9 часов.
Наступившая темнота была для нас спасением, потому что на каждый
неприятельский батальон у нас приходилось всего по 100 солдат. Войска так
растаяли, что у нас оставалось едва ли 3000 человек, из-за чего приходилось
сильно растягивать боевую линию. К 10 часам мы отошли в сад; здесь было
много фруктовых и других деревьев, и мы зажгли множество костров с целью
показать врагам, что здесь стоит большая армия...
7 декабря мы двинулись в путь рано утром и к 11 были в Ошмянах. Был сильный
мороз, и солдаты зажигали целые дома, чтобы согреться. Со всех сторон видно
было зарево пожаров. Мы сжигали все поселки, через которые проходили. По
пути нам на каждом шагу попадались замерзшие: храбрые солдаты и отважные
офицеры; некоторые из них стояли, опираясь на стволы сосен; у них обледенели
волосы и бороды. У многих несчастных лица были черны от дыма и крови
лошадей, мясом которых они питались, — они двигались, как призраки, вокруг
горящих строений, упорно смотрели на трупы товарищей, падали и умирали.
Каждый бивак на следующий день представлял картину поля сражения — такое
количество людей погибало. Как только солдат, не вынесший мучений, падал на
землю, сосед спешил его раздеть и закутаться в его тряпки, не дожидаясь,
чтобы он испустил дух. Мы ежедневно были свидетелями самых печальных сцен;
по дороге шли люди, утратившие человеческий образ. Некоторые оглохли, другие
не могли говорить, многие были в состоянии ненормального отупления,
доходившего до того, что они жарили и ели трупы. И верно то, что они грызли
собственные руки, как ни ужасно это!
Некоторые садились на трупы братьев и застывшим взглядом уставлялись в
горящие угли; когда они гасли, люди падали и больше не вставали...
Мы устраивались в сараях или вокруг костров, но надо заметить, что тот, кто
с вечера считал себя защищенным от ветра и холода, утром оказывался под
открытым небом, за ночь шедшие позади успевали дотла разнести постройку, как
будто ее и не было никогда.
До сих пор 9-й корпус держался еще вместе, хоть и был очень ослаблен;
дивизии насчитывали вместе еще 200 человек; теперь он совсем распался.
Знамена сняли с древков и обернули вокруг пояса самых сильных
унтер-офицеров...
На рассвете 8 декабря я взял под руку последнего, уцелевшего от нашего
батальона капитана фон Хеддерсдорфа, у которого были на теле сильные отеки,
и пошел с ним в Вильно, надеясь на Божию милость; нам оставалось идти до
города 8 часов, и к нему были устремлены наши самые горячие надежды.
Штейнмюллер
Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По
воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М. Васютинский,
А.К. Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство "Задруга".
М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в
воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.
