Мародерская экспедиция
       > ВОЙНА 1812 ГОДА > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КНИЖНЫЙ КАТАЛОГ Н >

ссылка на XPOHOC

Мародерская экспедиция

1812 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


ХРОНИКА ВОЙНЫ
УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ
БИБЛИОТЕКА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

Родственные проекты:
ПОРТАЛ XPOHOC
ФОРУМ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ОТ НИКОЛАЯ ДО НИКОЛАЯ
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
РЕПРЕССИРОВАННОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Народ на земле


Мародерская экспедиция

29 июля 1812 года, когда мы стояли лагерем при Десне на Двине, я получил приказание отправиться на мародерство...
На своем пути я никого не встретил. Мы шли час с четвертью, когда, наконец, показалась баронская усадьба, обещавшая уже издали хорошую добычу. Но я обманулся в своих ожиданиях: я встретил здесь отряд конных стрелков в пятьдесят человек, с тремя офицерами во главе. Я подошел к ним и, так как они мне сказали, что уже все навьючили и собираются немедленно выступать, то я отправился в дом.
Барон, окруженный слугами и служанками, находился в зале; он был в мрачном настроении, что, конечно, было вполне понятно. Я обратился к нему на французском языке и дал ему понять, что мне необходимы съестные припасы. Он отвечал по-немецки, уверяя, что французы отобрали у него все. Так как я не мог удовлетвориться этим ответом, то я сказал ему, что если я ничего не получу добром, то буду вынужден произвести осмотр дома, что только и может убедить меня в том, что нет спрятанных съестных припасов.
Если такие найдутся, то это обстоятельство едва ли послужит на пользу господину барону.
Благодаря этой угрозе, моим людям дали немного хлеба, вареной говядины и водки. Между тем гренадеры нашли в сараях двенадцать мешков зерна. Не удовлетворившись этим, я потребовал от барона, чтобы он сообщил мне, нет ли поблизости какой-либо другой усадьбы, где бы я мог получить значительную добычу, не подвергаясь опасности со стороны неприятеля. Мой вопрос остался без ответа. Но после того как я повторил его с угрозами и прибавил, что не оставлю без осмотра ни одного уголка в его доме, если он намерен относиться с таким безразличием к моим заявлениям, барон, наконец, сказал, что в полутора часах от его усадьбы живет его друг, у которого я могу получить все, что ищу, и что я по дороге к нему не встречу неприятеля, так как линия неприятельских аванпостов расположена в настоящий момент еще дальше на полчаса ходьбы.
Теперь вопрос был в проводнике, так как без него я неизбежно сбился бы с пути. Ни один человек из дворни барона не хотел взяться за это дело. Когда их колебания мне надоели, я приказал схватить одного из них, как оказалось, повара. Он, однако, сделал попытку убежать. Но гренадеры были так хорошо расставлены, что это ему не удалось. Барон сам должен был принести веревку, чтобы связать проводника.
Сержанту Каа и двум гренадерам я дал приказание обождать меня здесь и заявил, что барон до моего возвращения будет его пленником. По нашему расчету, мы должны были возвратиться к шести часам вечера; если этого не произойдет, сержант должен будет привести барона связанным в лагерь, где его, без всякого сомнения расстреляют, раз мы не вернемся.
Эти слова, произнесенные мною властным голосом, должен был выслушать и барон. От них у него выступил со страху пот на лбу. Он бросился к своему связанному повару и стал на коленях умолять его, вероятно, привести нас в сохранности назад, иначе его, барона, ожидает смерть. Повар, как я заметил, явным образом успокоил своего господина, так что барон, когда мы уходили, уверял меня, что он надеется, что я возвращусь удовлетворенным.
Это приказание, данное мною моему унтер-офицеру, может быть, покажется читателю бесчеловечным. Но пусть он подумает, в каком положении был я сам, не зная, где и как я встречу врага и найду ли я потом опять дорогу в лагерь. Эта угроза принесла нам самые лучшие плоды.
Унтер-офицеру я дал, кроме того, тайный приказ освободить барона, после того как мы исчезнем из виду поместья, и остаться лишь при одних угрозах.
Наш связанный проводник, которого вел один из гренадеров, привел нас по истечении часа с четвертью по окольным дорогам и длинным участкам леса к указанному, очевидно, пункту, причем нам не встретилась ни одна живая душа. Мы видели разный рогатый скот и лошадей. По дороге гренадеры поймали для меня великолепного коня.
Был полдень, когда мы подошли ко второй усадьбе, которая той стороной, с которой мы ее прежде всего увидели, близко прилегала к лесу. Прежде чем войти на открытое место, я приказал половине моих гренадеров обследовать окрестности замка и только после того, как я удостоверился, что враг нигде не показывается, велел позвать барона, который и явился немедленно.
Я спросил его по-немецки, далек ли от этого места неприятель? На этот вопрос я получил ответ на плохом немецком языке. Все же, пустив в ход часы, я понял, что враг находится на расстоянии 3/4 часа. Узнав через взятого нами проводника о наших желаниях, он кивком головы пригласил нас следовать за ним. Барон вошел в дом, а я сам поставил трех караульных. Он скоро возвратился со связкой ключей, при помощи которых передо мной отворились все двери. Мои люди получили водки, хлеба, и нам стали готовить обед.
Этот барон оказался очень услужливым и милым человеком; все его люди должны были помогать нам упаковывать и укладывать вещи, так что к трем часам были уже нагружены всякого рода съестными припасами двадцать одноконных телег. Я указал ему на мою неоседланную лошадь, и почти немедленно на ней было уже новое английское седло и уздечка.
Во время обеда, который мы ели под открытым небом, я посоветовал барону немедленно скрыть в надежном месте все ценные вещи, так как в скором времени придут французы, которые потребуют и кое-чего другого, кроме съестных припасов.
Милый барон не хотел сначала взять у меня серебряной ложки, но, увидев, что я не придаю этой вещи никакой цены, похлопал меня по плечу и сказал: «Brav Mann» (честный человек), и сделал, как я ему говорил.
Приведши все в порядок, я стал готовиться к уходу. Вдруг появился один из гренадеров со словами: «Французы идут!» Через несколько минут показался стрелковый офицер с четырьмя солдатами. Он немало был удивлен, увидев славную добычу на возах; но особенно, по-видимому, понравилось ему оседланная лошадка. Один из его стрелков хотел было положить на нее руку, со словами: «Она — наша со всем добром, которое вы тут набрали». Державший лошадь гренадер пригрозил стрелку, что немедленно его пристрелит.
Я, наконец, вмешался и заявил офицеру, что все, что он видит, — мое и что я не понимаю, какие притязания он может иметь на это и т.д. После этого он ограничился угрозами, что, если я не отдам ему, то он сделает об этом рапорт. Вполне понятно, что я послал его к черту и сказал ему, что если он не доволен, то пусть слезает с лошади, и мы покончим с ним расчеты другим способом. Но мой противник предпочел продолжать свой путь. Я едва мог удержать своих гренадеров: они хотели подстрелить офицера, чего последний и его четыре стрелка, вероятно, и опасались, так как они ускакали от нас во весь опор.
Мой обоз уже двинулся, но последняя из моих телег не успела еще отъехать на сорок шагов от замка, как мы заметили приближение сильного отряда французской пехоты, который направлялся к усадьбе. Мы едва прошли четверть часа, как вдруг позади нас показался страшный столб дыма, из которого скоро стали высоко вздыматься огненные языки. Из этого, а также из поведения находившихся при обозе крестьян мы заключили, что баронская усадьба горит. Это обстоятельство удвоило нашу поспешность, потому что без нее мы, вероятно, не смогли бы доставить в лагерь наши двадцать повозок. Несомненно, французы, не найдя более ничего в усадьбе, подожгли ее — месть, которая часто приводилась в исполнение второй шайкой мародеров.
Во время нашего движения мы встретили еще несколько отрядов войска, которые гнали перед собою много скота, так как был издан приказ ловить всюду рогатый скот. В лесу, среди которого шла наша дорога, случай дал мне в руки сначала одну, затем несколько, наконец до 60 штук скота; нисколько не колеблясь, я приказал гнать их перед собою.
Скоро после этого мы пришли опять к немецкому барону. Как только я завидел усадьбу, проводник получил свободу и в довольном настроении подбежал впереди нас. Красивая дама с распущенными волосами, держа двух детей за руки, быстро подошла ко мне, бросилась передо мной на колени. Я немедленно ее поднял и спросил о причине ее горя, но от рыданий она в течение нескольких минут не могла произнести ни одного слова. Тронутый этим — дети также начали плакать, — я сказал ей: «Если я смогу смягчить ваше горе, скажите, и я сделаю это с удовольствием». — «Да, вы это можете, это в вашей власти!» Затем она рассказала, что после моего ухода здесь перебывало много других отрядов войска, и что они отобрали у них без всякой жалости весь их скот, до 300 голов счетом. «Теперь у меня нет ничего, чем я могла бы кормить своих детей. Будьте добры дать мне только одну из этих коров, чтобы я могла поддержать жизнь моих детей. Бог вознаградит вас за это!»
«Madam! Возьмите на выбор не одну, а шесть коров, но поспешите спрятать их в лесной чаще: я пробуду у вас, пока вы это не выполните». На лице ее заблестели слезы, но от радости, и, обернувшись к своим детям, она сказала мне: «Теперь, милые мои дети, вы не умрете с голода, — этот господин дал вам молока».
В то время как баронесса говорила это, подошли барон и повар, наш проводник. Как только барон услыхал от своей жены о том, что я сказал ей, он бросился обнимать меня от радости и благодарности. Повар поспешил отобрать шесть коров, к которым я прибавил еще шесть телят, и с помощью двух других парней погнал их в лес.
Сержант описал мне печальную картину грабежа. Без его покровительства этим милым людям пришлось бы еще хуже, барон сказал мне, что моим трем солдатам он обязан своей жизнью и тем немногим, что у него еще осталось, так как они взяли его под свою защиту.
Имея в своем распоряжении богатую добычу, я возвратил барону его двенадцать мешков зерна и дал ему еще три больших хлеба. Можно легко себе представить, что все это было принято с благодарностью. Я думал при этом: обязанность христианина — самому жить, давая возможность жить и другим. Я рассказал, кроме того, барону о своих опасениях относительно его друга, от которого я получил мою добычу: что он, может быть, еще несчастнее, чем он, так как его усадьба стоит еще невредима, а усадьба его друга превратилась, вернее всего, уже в груду пепла.
Когда повар возвратился из лесу, я снова отправился в путь и таким образом к вечеру благополучно добрался до моего лагеря. Еще у моста на левом берегу Двины меня встретили с радостными криками многие из наших солдат. Когда обоз двигался по мосту, некоторые воскликнули: «Вот идет наш лейтенант! Он не позволил взять себя в плен и везет нам провиант...»
Прибыв в лагерь, я распределил между штаб-офицерами и офицерами хлеб, масло, сыр, ветчину, некоторое количество пива, водки и" меда, также и соль. Для команд у меня было на несколько дней водки и муки; для полковых лошадей — зерна и овса и т.д.
Это был первый и последний раз, когда я отправлялся на мародерство.

Леглер

Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М.Васютинский, А.К.Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство "Задруга". М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.


Далее читайте:

Отечественная война 1812 года (хронологическая таблица).

Литература по наполеоновским войнам (список литературы)

Россия в XIX веке (хронологическая таблица).

Франция в XIX веке (хронологическая таблица).

Карты:

Российская империя в 1-ой пол. XIX в.

Вторжение наполеоновской армии в 1812 году

Контрнаступление русской армии в 1812 году

 

 

 

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС