Вступив в Москву, я разослал своих лейтенантов с несколькими солдатами по
соседним улицам, чтобы раздобыть провизии. Они нашли все двери запертыми и
забаррикадированными. Пришлось их взломать В одну минуту все было
разграблено! То же самое происходило и в других частях города.
Опасаясь какой-нибудь неожиданности, я приказал части солдат остаться при
орудиях, а другим возвращаться по первому сигналу.
Почти уже ночью ко мне подошел какой-то человек и, называя себя французом,
очень вежливо предложил гостеприимство мне и моим офицерам. Его дом
находился рядом со стоянкой моих солдат, и я согласился. Нас приняла дама,
рекомендовавшаяся француженкой, женой служащего в главном бюро французской
лотереи в Париже
Мы были в доме. Мы разговаривали по-французски. Более трех месяцев не было у
нас такого праздника.
Нам подали суп с вермишелью, кусок говядины с макаронами, несколько бутылок
прекрасного бордо; мне казалось, что никогда в жизни я так вкусно не ел.
После кофе мы начали болтать. Не утратив в России способности болтать как
истая француженка, наша хозяйка рассказала нам о богатстве и роскоши Москвы,
об удовольствиях, которыми мы будем пользоваться зимой. «Здесь столько
дворцов, — говорила она нам, — что каждый из вас получит по одному». По ее
словам, Александр придет униженно умолять нашего императора о мире, и все
население вернется, чтобы устроить нам манифестацию.
Мои лейтенанты приходили от всего этого в восторг; как вдруг, покинувший нас
на минуту, хозяин вошел смущенный и дрожащий, говоря: «Ах, господа, какое
несчастье. Ряды горят!»
«Что такое ряды?» — спросили мы.
«Это громадное здание, вдвое большее Императорского дворца. Там торгуют
золотом, бриллиантами и прочими драгоценностями. Потеря этой ночи будет
неисчислима!»
Я вышел и действительно увидел зарево. Нагнувшись к моим лейтенантам, я
шепнул им: «Мы погибли, русские хотят сжечь Москву. Пойдем спасать наши
орудия!»
Вернувшись к моему отряду, который был поблизости, я собрал его и
посоветовал запастись самым существенным, т.е. мукой, водой и теплой
одеждой. Я сам заставлял солдат взламывать магазины, чтобы забрать несколько
мешков муки; мне трудно было заставить их это делать, так как они
предпочитали золото.
Сложив все эти мешки в занимаемом нами помещении, я вернулся к нашему
хозяину и провел всю ночь, сидя на стуле, не раздеваясь и с оружием в руке.
Я встал на следующее утро очень рано, уверенный, что мы покинем Москву, где
пожар опустошил уже несколько кварталов, но не получая никаких приказаний и
не зная, к кому с ними обратиться, я решил устраиваться со своим отрядом.
Сыну моей хозяйки было 15 лет; он говорил по-французски и по-русски. Я
обратился к нему с просьбой помочь мне сделать осмотр соседних домов. Многие
из них были уже разграблены. Я поместил своих солдат в огромном здании,
комнаты которого были великолепны — но мебели не было никакой. Мне оно тем
более понравилось, что там было много печей, где я рассчитывал в свободное
время напечь хлебов.
Другое, рядом с ним стоящее здание принадлежало Барятинскому. Мой проводник,
поговорив кое с кем, принес мне следующие сведения; дом не был еще
разграблен; в нем было много мебели; провизии не было никакой, если не
считать нескольких кур, но зато было много овса и очень хороший винный
погреб.
Я поместился здесь, решив заменить все вино съестными припасами, которые
достанут мои солдаты.
В доме находились еще несколько человек слуг. Я удалил их всех в задние
комнаты дома, обещав им пропитание, с условием, чтобы они не касались нас.
Затем я спустился в погреб. Взломали дверь, и я увидал, что слуги
пьянствовали уже всю ночь. Всюду на полу было разлито вино и валялись пустые
бутылки. Однако погреб оказался удобным. Я поставил своего часового во
дворе, где стояли батарейные повозки и лошади. Другого у своей двери.
Разместив их таким образом, я спустился в погреб, где меня ожидал приятный
сюрприз. Кроме огромной 20-ведерной бочки с вином, мы нашли еще массу
бутылок, зарытых в песок. Тут были самые тонкие вина: мускатное, малага,
мадера и разные ликеры. Все это стоило не преувеличивая — более десяти тысяч
рублей.
У меня из головы все-таки не выходила мысль, что скоро придется возвращаться
во Францию со всякими лишениями, и поэтому я велел отнести в наши фургоны
250 бутылок мадеры, несколько мешков муки и соленой рыбы, которую мы также
нашли в провизии погреба.
Мои солдаты тащили все без всякого разбора; они принесли мне из кондитерских
корзины с драже, миндалем и макароны, не обращая между тем никакого внимания
на бочку чудного портвейна, найденного в одном из погребков, или на свежие
туши, висящие в мясной.
Пьон де Лош
Военный совет в Филях. Худ. А. Кившенко. 1880 г.
Изображение перепечатывается с сайта «1812 год».
В.В. Верещагин. Перед Москвой в ожидании депутации бояр. Холст, масло.
1891-1892.
Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По
воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М. Васютинский,
А.К. Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство "Задруга".
М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в
воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.
