Беспорядки достигли высшей точки. Город был отдан на разграбление. Мои
солдаты приносили мне все необходимое и даже все, что понадобилось моим
призреваемым, у которых сгорел дом, и потому они находились в страшной
нужде. Часть населения вернулась в город на восьмой или девятый день и
грабила еще больше, чем наши солдаты...
Трудно себе представить чисто азиатскую роскошь, коей следы мы видели в
Москве. Запасы, хранившиеся во дворцах и частных домах, превзошли все наши
ожидания. Если бы в городе был порядок, то армии хватило бы продовольствия
на три месяца; но дисциплины более не существовало. Провиантские чиновники
думали только о себе. Раненым генералам отказывали в красном вине под
предлогом, будто его не было; когда же, шесть недель спустя, герцог
Тревизский взорвал Кремль, то он приказал перебить хранившиеся там две
тысячи бутылок вина для того, чтобы солдаты молодой гвардии не перепились.
Для того, чтобы получить куль овса, надобно было иметь разрешение
генерал-интенданта, а его было довольно трудно получить; а когда мы ушли из
Москвы, то в магазинах осталось столько овса, что его хватило бы для
прокорма 20 тысяч лошадей в течение шести месяцев.
Уезжая из Москвы, я видел неимоверной длины склад, под сводами которого
хранились кули с превосходной крупичатой мукою; склад этот был предан
разграблению, а между тем за неделю перед тем я с трудом получил мешок самой
грубой муки. Если бы чиновники и в особенности низшие служащие выказали
более деятельности и старания, армия была бы лучше обмундирована и
накормлена. Более третьей части города осталось нетронутой, и в ней было в
изобилии все то, в чем мы нуждались. В городе не было только сена и соломы,
и князь Невшательский посылал за ними по окрестным деревням. Казаки нередко
уводили у нас лошадей, захватывали экипажи. Жителям Москвы надоели
безобразия, чинимые нашими слугами; потеряв терпение, они стали убивать их
или бежали просить помощи у казаков, в то время как наши люди пировали и
нагружали всяким добром свои повозки и лошадей. Мне кажется, что наши дела
были бы гораздо лучше, если бы мы действовали осторожнее. Мне удалось
обставить дело так, что мои фуражиры возвращались всегда благополучно дня
через 4—5 и приносили мне яйца, картофель и иногда дичь благодаря тому, что
мною было отдано строгое приказание ничего не брать даром, кроме фуража, а
за все остальное платить. Один сержант, человек весьма порядочный,
сопровождал всегда моих слуг с несколькими вооруженными солдатами. Он не
допускал никаких злоупотреблений, и эта мера дала прекрасные результаты
Однажды жители деревни, в которую мои люди являлись за покупками, вышли к
ним навстречу, неся двух кур и яйца, и посоветовали им не входить в деревню,
так как у них были казаки, что оказалось совершенно справедливо.
Мне пошел также на пользу следующий случай. Я встретил двух солдат,
нагруженных серебряными вазами и церковной утварью; это было в двух шагах от
маленькой церкви, находившейся возле занятого мною дома; я подумал, что
солдаты ограбили именно эту церковь, отправился туда и передал все вещи
священнику, открывшему мне дверь. Он спросил у меня, где я живу. Я дал ему
охрану и разрешил благовестить. Колокольный звон доставлял мне большое
беспокойство, но зато я оказался под покровительством духовенства.
Священники приказали всей челяди, жившей в том доме, где был я, относиться
ко мне хорошо.
Солдаты продавали за бесценок великолепные шубы. В Кремле, в комнатах,
предназначенных для императорской гвардии, хранились серебряные вызолоченные
блюда, бриллианты, жемчуг, шелковые ткани и т.п. Я представлял себе мысленно
картину Самарканда при нашествии Тамерлана.
Дедем
Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По
воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М.Васютинский,
А.К.Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство "Задруга".
М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в
воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.